АЛЛЕГОРИЯ

(ALLEGORY)

Популярный литературный прием, при котором повествование обретает скрытый или символический иносказательный смысл. Определенным элементам — персонажам, предметам, событиям — соответствуют элементы иной сферы реальности или иного смыслового слоя. Чем теснее соответствие между этими двумя аспектами повествования, тем детальней аллегория. Лучшие из аллегорий представляют собой увлекательные популярные произведения, литературно самостоятельные и позволяющие благодаря своему сюжету взглянуть на подразумеваемую реальность с неожиданной стороны (например, «Путешествие Пилигрима» и «Хроники Нарнии»). Семитские притчи, в том числе евангельские, содержат признаки аллегории в разном объеме. Те притчи, в которых соответствующих друг другу элементов из разных смысловых слоев достаточно много, по праву можно назвать аллегориями.

При иносказательном толковании, иногда называемом также аллегорической интерпретацией, тексты рассматриваются как аллегории вне зависимости от того, входило ли в намерения их авторов придать текстам переносный смысл. Даже в случае подлинных аллегорий иносказательное толкование может оказаться ошибочным либо из-за неверного определения подразумевающегося элемента реальности, либо из-за того, что толкователь находит соответствие там, где оно изначально не предусматривалось. И та, и другая ошибка обычно искажает смысловую цельность текста и авторский замысел. Подобные произвольные толкования были характерны для святоотеческого периода Церкви и нередко подвергались осмеянию в кругах гностиков.

Притча Нафана о богатом человеке, который убил единственную овечку бедняка (2 Цар. 12:1-4), иносказательно описывает деяния Давида, пославшего Урию на смерть, чтобы забрать себе его жену. Однако притча оказывается достаточно завуалированной, чтобы Давид не смог сразу выявить соответствие и осудил безнравственного богача. Слова Нафана «ты — тот человек!» буквально сражают Давида, потому что царь сознает сходство между своими поступками и поступком богача, отождествляет Урию с бедняком, а жену Урии — с овечкой. Сходным образом притча, рассказанная мудрой женщиной из Фекои во 2 Цар. 14:4-7, заставляет Давида взглянуть на происходящее с другой стороны и пощадить Авессалома. (Другие ветхозаветные аллегории можно найти в Ис. 5:1-6; Иез. 17:1-24; 24:3-14; Дан. 2:31-45; 4:10-33; 7:1-28; 8:1-27.)

В притчах Христа реальность аллегорического соответствия меняется в широких пределах. Вслед за притчей о сеятеле приводится ее иносказательное толкование (Мк. 4:14-20), которое нередко вызывало нарекания; однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что выдвигаемые обычно возражения могут, скорее, послужить подтверждением подлинности текста. Например, изображение сатаны в образе птиц вовсе не уникально, а наоборот, часто использовалось для обозначения сатаны в раввинистической литературе, скажем, в Юбил. 11:5-24, где птицы пожирают семена во время сева. Если же, как настаивают многие, для евангельской традиции характерно усиление тенденции к иносказательным толкованиям, то представляется довольно странным, почему больше всего аллегорических элементов содержится в ранних евангелиях (у Марка, Матфея), в то время как в поздних евангелиях (Луки, Иоанна) их количество уменьшается.

В Гал. 4:21-31 Павел использует образы сыновей Сарры и Агари (Исаака и Измаила), а также образы небесного Иерусалима и горы Синай для создания двойной аллегории, где обе пары выражают противопоставление завета свободы и завета рабства. Эта аллегория добавляет земное, эмоциональное измерение к аргументации Павла о свободе во Христе.

Филипп Бартон Пейн

См. также: ПРИТЧА.

Литература: P.B.Payne, Gospel Perspectives, pp.163-207.