ВЕТХИЙ ЗАВЕТ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

(OLD TESTAMENT IN THE NEW TESTAMENT, THE)

В Новом Завете его преемственность с Ветхим Заветом раскрыта уже на первой странице. Евангелие от Матфея начинается с ветхозаветного родословия, которое имеет смысл только для тех, кому известны упоминаемые в нем люди и события (Мф. 1:1-17). Следовательно, Новый Завет с самого начала указывает на такую свою связь с Ветхим Заветом, которая проявляется на каждой его странице и которая предъявляет повышенные требования к его читателю.

Статистика и разновидности ссылок. Преемственность Нового Завета с Ветхим выражается не просто в прямых ссылках. В четвертом издании «Греческого Завета»}, выпущенном в 1993 г. «Объединенными библейскими обществами», перечислены триста сорок три ветхозаветные цитаты в Новом Завете, а также не менее двух тысяч трехсот девяти аллюзий и языковых параллелей. Чаще всего упоминаются Псалтирь (79 цитат, 333 аллюзии) и Книга Исаии (66 цитат, 348 аллюзий). В Книге Откровение прямых цитат вообще нет, однако насчитывается не менее шестисот двадцати аллюзий.

Что касается стиля ссылок, новозаветные священнописатели иногда применяют методики, распространенные среди иудейских учителей I столетия. К ним относятся: мидраш, стиль развернутого повествования, включающего пояснения и толкования (например, речь Стефана в Деян. 7:2-53); пешер, стиль, особенно часто встречаемый в свитках Мертвого Моря, когда ветхозаветные тексты привязываются к конкретным современным событиям (например, Деян. 2:16; Рим. 10:8); гезерах шава, стиль, при котором два, или более, стиха, находящиеся в различных частях Библии, но имеющие параллельные слова, истолковываются в своей взаимосвязи (например, Евр. 4:3-7). Однако в целом новозаветные священнописатели проявляют определенную независимость, выдвигая совершенно новые способы прочтения Писания, основанные на их опыте общения с Иисусом Христом, — общения знаменовавшего качественно новый этап. Например, при обращении Павла в веру он пережил переломный момент в своем отношении к Закону. В конце концов, именно послушание Закону вынуждало его гнать Мессию! После этого Павел не мог уже читать и толковать Писание, как прежде. «Законом я умер для закона» , — восклицает он (Гал. 2:19). В итоге появились новые методы экзегетики, о которых мы узнаем ниже.

Новозаветное толкование Ветхого Завета — обосновано ли оно? Новозаветная осведомленность о Ветхом Завете. Многие специалисты по Новому Завету уверены, что новозаветное толкование Ветхого Завета осуществляется в границах замкнутого логического круга: оно основано на христианских предпосылках и на специфическом христианском прочтении Ветхого Завета (даже когда применяются иудейские методы экзегетики) и зачастую отступает от истинного значения используемых ветхозаветных текстов. Таким образом, считается, что новозаветная аргументация, опирающаяся на Ветхий Завет, в общем случае будет убедительна для христиан, но для иудеев вряд ли. Если это так, то затруднительно отвести от новозаветных священнописателей обвинения в том, что они переиначивают Писание.

При таком подходе, однако, игнорируется ряд характерных особенностей, важных при использовании новозаветными священнописателями Ветхого Завета. Как выявлено к настоящему времени многочисленными исследованиями, священнописатели обычно предполагают, что читателям знаком ветхозаветный контекст используемых ими цитат. Они стремились обращаться к своим иудейским соотечественникам и переубеждать их, а не только лелеяли свою обособленную веру. Они не намерены были попросту отказаться от своего иудейского наследия, но искренне старались понять, каким образом «Слово», открытое через пророков, соотносится с новым «Словом», раскрывшимся в Христе (это касается даже Павла, чье кредо «не под законом, а под благодатию» (Рим. 6:15) на первый взгляд кажется полным отрицанием Ветхого Завета). И наконец, священнописатели чутко всматривались в Ветхий Завет в поисках мест, в которых сама его несогласованность и недосказанность указывала, в качестве ответа, на грядущего Иисуса. Последнее утверждение стоит пояснить примерами.

Матфея особенно привлекают мессианские пророчества в книгах Исаии (Мф. 1:23; 2:23; 4:15-16; 8:17; 12:17-21) и других пророков (Мф. 2:6, 17; 21:5; 26:31). Он явно считает, что без Иисуса они неполны.

У Иоанна изображение Иисуса связано с фигурой Моисея. Один из приводимых им доводов — то, что даже могущественный Моисей не мог избавить Израиль от двух его главных врагов: смерти (Ин. 6:49; 8:51-53) и греха (Ин. 8:12, 21, 31-34). А Иисус может!

Величественная речь Стефана (Деян. 7:2-53) подводит к мысли о том, что обетование, данное Аврааму в Быт. 15:13-14 и изложенное Стефаном как «будут служить Мне на сем месте» (Деян. 7:7), все еще не исполнилось. Стефан прослеживает, как в истории все значительные встречи с Богом происходили вдали от «места сего», а затем указывает на двойственность ветхозаветной традиции относительно храма, главного «места», где надлежит поклоняться Богу, и все же такого «места», где Он, по определению, обитать не может (Деян. 7:48-50)!

Павла естественным образом привлекают ветхозаветные пророчества о благословениях для язычников. В связи с ними он выявляет непоследовательность в самой сущности ветхозаветного богословия, несоответствие между исключительностью завета и центральным символом веры в завете, Шма: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть» (Вт. 6:4). Но коль скоро Бог един, рассуждает Павел, тогда Он не может быть только Богом Израиля, но должен быть одинаков для всех Своих творений. Не есть ли Он Бог и язычников тоже (Рим. 3:29-30)? А в 2 Кор. 3:7-11 Павел приводит относительно Моисея довод, сходный с тем, что имеется в Ин. 6: при всей славе Моисея его служение вело исключительно к осуждению и смерти.

Священнописатель Послания к евреям часто прибегает к аргументам такого рода. Цепочка цитат из Псалтири в Евр. 1:5-13 относится к Христу, поскольку сказанное в них говорится о человеке, царе из дома Давидова, фактически не может относиться ни к одному обычному человеку. Сходным образом, слова о «человеке» в Пс. 8:5-7 (Евр. 2:6-8) не могут относиться к человеку — за исключением Одного. Священнописатель также выявляет несоответствие в ветхозаветном богословии священства. Как могут священники спасать людей от того, чему сами подвержены (Евр. 5:2-3; 7:23)? Но Иисус исправляет это несовершенство (Евр. 7:25-28). И наряду с Аароновым священством в Ветхом Завете неизбежно появляется иное священство, по чину Мелхиседека. Сходным образом, в самой скинии содержится противоречие: она должна быть «скинией собрания», а сооружена все-таки для того, чтобы отделять Бога! «Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище» (Евр. 9:8). И вне всяких сомнений, ветхозаветная система жертвоприношений свидетельствует о собственном несовершенстве, требуя постоянных повторений жертв (Евр. 10:1-4). В таких местах, как Иер. 31:31-34 (Евр. 8:8-12; 10:15-17) и Пс. 39:7-9 (Евр. 10:5-7), священнописатель выявляет в самом Ветхом Завете ожидания чего-то лучшего.

Действительно ли сторонники такой аргументации переиначивают или искажают Ветхий Завет? Многие утверждают, что эта аргументация, хотя и происходит из христианской веры, тем не менее проявляет подлинную восприимчивость в отношении внутренних движущих сил Ветхого Завета, его динамики. Раввинистический иудаизм в период после Нового Завета стремился «дополнить» Писание, совершенствуя систему толкования закона, этически переосмысляя установления о жертвоприношениях и преуменьшая отчасти значение Мессии (в основном). Новозаветные же священнописатели, напротив, привязывали весь «сюжет» Ветхого Завета к Иисусу, что мы обсудим ниже, и даже его несоответствия истолковывали в пророческом смысле, как указания на Христа, Который есть Иисус. Бесспорно, новозаветные священнописатели были уверены, что их христианская вера позволяет им лучше понять Ветхий Завет, чем они смогли бы это сделать, оставаясь иудеями.

Способы использования. Новозаветные священнописатели апеллируют одновременно и к Ветхому Завету — для объяснения Иисуса, и к Иисусу — для объяснения Ветхого Завета: процесс, таким образом, замыкается и движется по кругу, ибо одно проясняется с помощью другого. Такого рода циклическую взаимосвязь удобно представить в виде нижеследующих пяти рубрик.

Подтверждение ветхозаветного богословия. Авторитет Ветхого Завета в Новом Завете нигде не ставится под сомнение, даже в тех случаях, когда — при всем драматизме — авторитет Иисуса оценивается не менее, а то и более высоко (например. Мф. 5:17-18, 27-30; Мк. 7:19; Евр. 1:1-3). Таким образом, все важнейшие ветхозаветные темы находят свое подтверждение, а иногда в некоторых своих аспектах даже получают развитие: Бог как единый Творец и Владыка всех народов; богоизбрание Израиля, которому предназначено стать светом спасения для мира; присутствие Бога с Его народом; возможность (и действенность) откровения посредством определенных орудий; история как движение к цели, предопределенной Божиими замыслами для этого мира. Однако Новый Завет не является простым перепевом ветхозаветных мотивов, поскольку сущностно сосредотачивается на Иисусе. Так, к примеру, тема «мудрости» из Притчей и Иова, получившая значительное развитие в период между заветами, используется и Иоанном, и Павлом для истолкования Иисуса, Который одновременно есть Бог и отличен от БогаШн. 1:1-14; Флп. 2:5-11).

Исполнение ветхозаветных пророчеств. Все новозаветные священнописатели (за исключением Иакова) обращаются к мессианским и другим пророчествам Ветхого Завета и связывают их исполнение с Иисусом и с Церковью. Некоторые пророчества цитируются чаще — в особенности те, что относятся к Мессии из дома Давидова, к Сыну Человеческому, к подобному Моисею пророку и к «Рабу» Исаии (см. примеры ниже). Однако возможно выделить и конкретные интересы:

Матфей усматривает исполнение пророчеств в ряде характерных особенностей служения Иисуса (например, Мф. 2:6, 17, 23; 4:15-16; 8:17; 10:35-36; 12:18-21; 13:35; 21:5).

Марк в основном сосредотачивается на пророчестве из Ис. 53 о Рабе, Который «страдал добровольно» (Мк. 10:45), связывая его с пророчеством о Сыне Человеческом в Дан. 7:13-14.

Лука, помимо этого, проявляет интерес к пророчествам о Израиле (например, Лк. 1:68-73; Деян. 2:17-21; 15:16-18; 26:22).

Иоанн считает особенно важным пророчество из Вт. 18:15-18 о том, что Бог воздвигнет подобного Моисею пророка,чтобы возвестить Свое слово Своему народу (Ин. 1:45; 5:46; 6:14; 7:40; 8:28; 12:48-50).

Павла особенно привлекают пророчества о благословениях для язычников (например, Рим. 10:19; 15:9-12; Гал. 3:8-9).

В Послании к евреям широко используется пророчество о «новом завете» из Иер. 31:31-34 (Евр. 8:7-13; 9:15; 10:15-18).

Кульминация Книги Откровение напоминает кульминацию Книги Исаии: обе заканчиваются видением «нового неба и новой земли». В Откровении используется также заключительное пророчество Иезекииля о воздвижении нового храма (Иез. 40 - 48).

Новое прочтение ветхозаветной истории. Провозглашаемое исполнение особых, обращенных к грядущему пророчеств — это лишь малая часть в пророческом толковании Ветхого Завета. Некоторые основополагающие элементы ветхозаветного «сюжета», озарившись светом Христа, оказываются пророческими — иными словами, выявляется, что они выполняют прорицательские или прогностические функции, поскольку их предварительный, временный характер раскрывается благодаря появлению чего-то (или Кого-то) лучшего и более великого. Для описания такого прочтения Ветхого Завета часто применяется слово типология. Этот методологический подход можно проиллюстрировать примерами толкования событий исхода, которые нередко рассматриваются в качестве прототипов.

Матфей связывает пророчество Ос. 11:1с возвращением Иисуса из Египта (Мф. 2:15), подчеркивая параллель между Израилем, не выдержавшим искушений в пустыне, и Иисусом, Который триумфально преодолел их и сформировал ядро обновленного народа Божиего.

В Ин. 6 насыщение пяти тысяч изображено в виде повторения знаменитого чуда с манной, что служит указанием на более великий Исход от греха и смерти.

Павел связывает духовные аспекты таких мотивов исхода, как мотивы «рабства» и «искупления», со свершениями на кресте (например, Рим. 3:24; 8:23; Еф. 1:7, 14) и выявляет внутри темы скитаний в пустыне несколько типологических предвосхищений Христа и Церкви (1 Кор. 10:1-13).

Послание к евреям обращается к теме политического «покоя», обретенного Израилем в земле обетованной, и типологически связывает ее с тем духовным соучастием в жизни Бога, которое есть плод свершений Христа для всех верующих (Евр. 3:1 - 4:13).

В 1 Пет. 2:9-10 посредством Исх. 19:5-6, центрального положения в богословии исхода, Израиль представлен как прототип или прообраз Церкви.

В Книге Откровение типологически используются мотивы казней египетских (Отк. 8:7-12), а количество колен Израилевых в исходе переносится на Церковь (Отк. 7:4-8).

Данные примеры — лишь бледная иллюстрация того, в какой мере тема исхода задействована в качестве «прототипа» или прообраза спасения, обретаемого ныне во Христе. Другие типологически трактуемые темы Ветхого Завета — это храм, Иерусалим (и связанные с этим мотивы поклонения Богу, безопасности и присутствия Бога), ежегодные праздники и царство. Такие трактовки свидетельствуют о фундаментально новом прочтении истории Израиля.

Обобщение понятия ветхозаветного «народа». Одна из самых неожиданных особенностей новозаветного толкования Ветхого Завета — то, что исключительность прежнего завета (Израиль как богоизбранный народ) уступает место новому пониманию Божиего народа, когда национальная принадлежность не важна, а евреи и неевреи получают равные права, которые основываются лишь на их вере и совместном обретении ими Духа. Этот переход от прежнего к новому вызывает особый интерес у Луки (см. в особенности Деян. 10 - 11) и у Павла (см. в особенности Рим. 9 - 11, одно из самых пространных в Новом Завете обращений к ветхозаветным текстам).

Многих еврейских христиан не устраивало «новое прочтение» Ветхого Завета с таким пониманием «народа». Павлу пришлось приложить немало усилий, отстаивая свою убежденность в том, что Авраам был отцом для всех верующих во Христа, а не только для евреев (Рим. 4:9-17; Гал. 3:6-9). Определенные ветхозаветные тексты для Павла представляли особую важность, однако еще важнее конкретных текстов была для него убежденность в том, что духовный опыт, описанный в таких местах, как Быт. 15:6; Пс. 31:1-2; Авв. 2:4, в точности повторял опыт, который переживали обращенные Павлом язычники: уверовав в Иисуса, они «оправдались верою» (Рим. 3:28; «вменилось в праведность») — совсем как Авраам и Давид (Рим. 4:22-25).

Обновление ветхозаветной религии. Новозаветное понимание Духа Святого зиждется на ветхозаветном и вместе с тем обретает неожиданные черты. В Ветхом Завете Дух был ниспосылаем только пророкам и другим руководителям. Тем поразительней призыв Иисуса просить у Бога не что иное, как дать Святого Духа (Лк. 11:13)! Итак, отныне, соборно обладая Духом, вся Церковь обретает статус пророков, подобно ветхозаветным пророкам имея прямой доступ к Богу и принимая участие в небесном поклонении Духа, поклоняясь «в духе и истине» (Ин. 4:24), а не путем исполнения обрядов.

Ветхозаветное поклонение сосредоточено в земном храме из камня. Новозаветное поклонение Духом сосредоточено в его небесном аналоге — небесном храме, где подлинно обитает Бог и куда ранее ушел Иисус.

Стивен Мотьер

Литература: G.L.Archer and G. С. Cliirichigno, Old Testament Quotations in the New Testament: A Complete Suruey; D.L.Baker, Two Testaments. One Bible: A Study of the Theological Relationship between the Old and New Testaments; D.A.Carson and H. G. M. Williamson, It Is Written: Scripture Citing Scripture; B.S.Childs, Biblical Theology of the Old and New Testaments: Theological Ref lection on the Christian Bible; E. E. Ellis, Pauls Use of the Old Testament; R.T.France, Jesus and the Old Testa ment; R.B.Hayes, Echoes of Scripture in the Letters of Paul; K.Stendahl, IDB, 1:418-32; P.Stuhlmacher, Reconciliation. Law and Righteousness.