ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ

(TEN COMMANDMENTS)

Часть Писания, известная как «десять заповедей» (Исх. 20:3-17; Вт. 5:7-21), является ключевым разделом Синайского завета, в который вступили Бог и народ Израиля. Этот завет по форме был похож на политические договоры тех дней, заключаемые между великим царем и его подчиненными народами. В таких договорах царь предлагал определенные привилегии и, в свою очередь, требовал от народа определенного поведения. Все подобные договоры имели одну и ту же базовую форму, которой довольно точно придерживается и Синайский завет, как в книге Исхода, так и при повторении в книге Второзакония.

И в книге Исхода, и во Второзаконии десять заповедей представляют собой краткую сводку более детальных требований завета, которые следуют за ними. Эти требования относятся ко всем аспектам жизни: к культовому, общегражданскому и нравственному. Многие заповеди очень сходны с тем, что встречается в древних кодексах законов, открытых на Ближнем Востоке. Однако весьма существенно, что библейские заповеди помещены в контекст завета. В остальных древних кодексах законов их правила предстают как данные свыше, посланные с неба богами. Никаких реальных мотивов для подчинения этим требованиям нет, не считая страха наказания. Но в Ветхом Завете то, что законы включены в завет, поднимает мотивацию на совершенно новый уровень. Почему я должен определенным образом относиться к своему израильскому соотечественнику? Потому что Бог сказал, что таким способом я могу проявить Свою преданность в завете с Ним. Таким образом, послушание — это выражение нашей благодарности за то, что Бог сделал для нас, и за то, что Он, как мы уверены, сделает. Этика состоит не в удовлетворении эгоистических побуждений человека, а в поддержании крайне важных для него взаимоотношений с Богом.

Еще одно следствие помещения заповедей в контекст завета связано с выявлением такой особенности, как характер. Из изучения древних договоров явствует, что многие требования, которые цари предъявляли к своим подданным, выражали характер и приоритеты этих царей. Таким образом, выполнение библейских заповедей является средством изучения и усвоения характера Бога. Именно в этом обнаруживается непреходящее значение десяти заповедей: они раскрывают характер и волю не изменяющегося Творца вселенной. Итак, хотя Синайский завет для христиан необязателен, для них обязательны раскрытые в нем нравственные истины.

И последнее важное следствие формы завета имеет особое значение в отношении десяти заповедей. В древних кодексах законов правовая норма всегда выражена применительно к случаю («если произошло такое-то и такое-то нарушение, тогда должно быть определено такое-то и такое-то наказание»). Не существует абсолютных запретов. Легко понять, почему это так. В обстановке многобожия не может быть абсолютного различения добра и зла. То, что правильно для одного бога, может быть неправильным для другого. Однако в политических договорах, поскольку имелся лишь один царь, которому подданные присягали на верность, он действительно мог устанавливать абсолютные запреты. Так и в библейском завете, единый Бог может изложить Свои законы в перечне абсолютных требований, в десяти заповедях. Это доказывает, что последующие указания, многие из которых сформулированы применительно к случаям, основаны, тем не менее, на принципах, внутренне присущих Божьему творению, и не являются просто приспособленными к той или иной ситуации попытками обеспечить общественную гармонию.

Одна из черт, характеризующих десять заповедей, типична также для требований завета в целом. Это холистический, неделимый характер трактовок. Общественное и религиозное поведение рассматриваются совместно. Подобного больше нигде на древнем Ближнем Востоке не было. Существуют мифологические и ритуальные материалы, и существуют предписания общественной жизни, но они никогда не связаны между собой. Ветхий Завет же настаивает, что то, как мы поступаем друг с другом, неотделимо от наших взаимоотношений с Богом. Этика — вопрос религиозный и поклонение истинному Богу является основой всякой неманипулятивной этики. Итак, первые четыре заповеди связаны, главным образом, с Богом, в то время как шесть оставшихся касаются человеческих взаимоотношений. Очевидно, однако, что эти четыре не могут быть отделены от тех шести и наоборот.

Хотя заповеди, за исключением пятой, имеют запретительный характер, в них нет негатива. В них говорится о любви: о любви к Богу и о любви к другим людям. Но что значит любить? Если бы понадобилось предписать каждый шаг и слово любви, для этого не хватило бы книг всего мира. И заповеди делают только то, что определяют условия, без которых любовь не может существовать. Это должно быть очевидно: если я люблю ближнего своего, я не буду посягать на то, что принадлежит ему.

Первая заповедь типична для требований договора-завета: нельзя признавать никаких других царей или, в нашем случае, богов. Эта характерная черта заветов была идеальным средством для начального обучения истинам единобожия. Вместо философской аргументации о единстве и первопричинах Бог просто говорит Своему народу, что тот, коль скоро хочет быть в завете с Ним, должен отказаться от поклонения всем иным богам. Приняв эти требования и стремясь жить в соответствии с ними, израильтяне рано или поздно должны будут прийти к высказанной Исайей истине о том, что иных богов не существует (Ис. 46:9).

Вторая заповедь не имеет аналогов в древних ближневосточных заветах, но ее суть была так же важна для просвещения Богом Своего народа, как в случае первой. Во всем мире религиям, возникшим в человеческом мышлении, присущ общий фундаментальный принцип: сфера незримого, божественного, составляет одно непрерывное целое со зримым миром естественного. Помимо всего прочего, данный принцип подразумевает, что мир божественного доступен для манипулирования, и его силами можно овладеть благодаря действиям в зримом мире. Говоря вкратце, предполагается, что человек может управлять своей судьбой. Этот принцип повсеместно выражается в практике идолопоклонства. Делая бога или богиню в виде чего-либо, что существует в природе, предпочтительно в виде человека, мы одновременно выражаем свои взгляды на реальность и получаем средство для влияния на этого бога или богиню.

К несчастью, согласно Библии, этот принцип абсолютно неверен. Единый Бог не составляет единого целого ни с миром естественного, ни с чем бы то ни было в нем. Он создал этот мир, и все в мире суть нечто отличное от Него. Разумеется, Он повсюду присутствует в этом мире, и никакая его часть не находится вне Его власти. Но Он не принадлежит к этому миру, и Им нельзя манипулировать с помощью каких бы то ни было действий в этом мире.

Как Богу преподать людям истину, которая расходится со всем, что они узнали за последние четыреста лет, и со всем, во что хотело бы верить падшее человеческое сердце? И снова Бог не прибегает к философской аргументации. Он просто выдвигает в качестве требования во взаимоотношениях завета с Ним, что люди не должны даже пытаться сделать Ему идола. Как и в случае с единобожием, когда они достаточно долго будут выполнять это требование, они в конце концов будут готовы прийти к правильному выводу о трансцендентной сущности Бога (Ис. 40:21-26).

Третья заповедь тоже направлена против магического взгляда на реальность. Из-за принципа нетрансцендентности божественного распространена была вера в то, что имя существа тождественно самому этому существу. Так, просто упоминая имя обладающего властью существа, особенно имя бога, в связи с каким-либо желательным событием, можно было добиться того, чтобы это событие произошло. Бог говорит, что это тщетное, напрасное употребление Его имени. Это попытка воспользоваться Его могуществом, не подчиняясь Ему, не уповая на Него в своей жизни.

Вместо того чтобы принижать значение Бога, пытаясь магическим образом использовать Его имя для наших целей, мы призваны «святить» Его имя, то есть свидетельствовать всей нашей жизнью об истинном совершенстве Его характера и власти (Лев. 22:31-33). Мы не можем манипулировать Богом, но благодаря вере и упованию мы можем получить от Него силы для жизни, исполненной чистоты, честности и любви.

Четвертая заповедь единственная из десяти обращена к вопросам поклонения Богу. Не существует абсолютных распоряжений относительно обрядности поклонения, скажем, относительно жертвоприношений, праздников или чистой и нечистой пищи. Подобные правила были связаны с конкретной эпохой, они выполнили свое назначение и исчезли. Эта подытоживающая заповедь касается лишь основ — вопроса отношения к поклонению, внутренней предрасположенности к нему. Что может сказать то, как мы распоряжаемся своим временем, о нашем мнении относительно поддерживающего наше существование источника? Если мы работаем семь дней в неделю, то мы, несомненно, уверены, что наши потребности удовлетворяются исключительно благодаря нашим собственным усилиям. Однако заповедь требует от человека прекратить труды на один день в неделю и вспомнить, что именно Бог удовлетворяет наши нужды в каждый из дней недели (Вт. 5:12-15). Далее, если Бог в седьмой день почил от дел Своих, кто мы такие, чтобы думать, будто можем сделать больше Бога (Исх. 20:9-11)? Те способы или обычаи, с помощью которых соблюдается суббота, значения не имеют, а имеет значение то, чтобы мы сознательно отделили один день из семи, посвятив его благочестивому отдыху и напоминая себе, Кому принадлежит все наше время.

Пятая заповедь — переходная. С одной из точек зрения, это первая заповедь, касающаяся взаимоотношений между людьми. Но с другой точки зрения, она подхватывает мотив признания своей зависимости, составляющий суть четвертой заповеди. Уважение к родителям лежит в фундаменте здоровой структуры личности. Это лучшее лекарство от невежественной надменности человека, «который сделал себя сам». Это признание того, что жизнь мне дали другие и заботились обо мне, когда я еще не мог позаботиться о себе сам. С другой стороны, уважение предполагает искренность. Невозможно уважать кого-то, кого мы постоянно обвиняем в наших неудачах и бедах.

Уважать — значит осознать чужие промахи и недостатки, и простить. Человек, который отказывается уважать своих родителей, отрывает себя от своих корней и, почти наверняка, — от своих потомков. Если общество хочет выжить, чтобы «продлились дни» его «на земле» (Исх. 20:12), в нем должна быть здоровая связь между поколениями.

Все пять оставшихся заповедей касаются личности в ее отношениях с другими. Как отмечено выше, они указывают те границы, вне которых здоровые взаимоотношения становятся невозможны. Мы не должны посягать на физическое существование, на сексуальную жизнь, на собственность и репутацию окружающих, коль скоро хотим оставаться в завете с Богом. И нам не следует обольщаться мыслью, что если бы мы просто оказались на чужом месте, обладая тем, чем обладает другой человек, мы были бы счастливы. Эти короткие заповеди, на английском — едва ли длиннее пятидесяти слов, больше целых томов говорят о характере давшего их Бога. В них также кроется одно из объяснений того, почему в западном мышлении так высока ценность индивидуума. Для Бога барьер вокруг человеческой жизни священен. Требование, чтобы у всех людей их физическое существование, брачные узы, их собственность и репутация были свободны от посягательств, показывает, что никто из них не является безликой молекулой чего-то более важного. Каждый человек — уникальное сочетание этих особенностей, из которых складывается его личность, и у каждого человека они должны всячески оберегаться.

Если мы претендуем на то, чтобы находиться во взаимоотношениях с Богом, мы должны относиться к личности так же, как Он. Жизнь людей не принадлежит нам, чтобы мы могли отнимать ее для своих целей. Сексуальность человека должна выражаться в рамках гетеросексуальной моногамной связи, и мы не должны делать ничего, что могло бы привести к разрыву этой связи. Существует барьер, отделяющий нас от чужой собственности, и мы не можем пересекать этот барьер ради своих эгоистических желаний. Репутация человека является продолжением его личности, и мы не имеем права вредить ей, особенно — стараясь представить себя в лучшем свете.

В сущности, речь здесь идет о нашей зависимости от Бога. Те, кто полагается только на самих себя, делают себя центром вселенной; они нарушают первые две заповеди. Для таких людей все дозволено в их попытках добиться своего. Другие для них либо враги, либо рабы, и в любом случае их нужно подчинить себе, использовать и отбросить. Очевидно, однако, что люди, коль скоро хотят жить друг с другом хоть в какой-то гармонии, вынуждены тем или иным образом обуздывать эти хищнические инстинкты. Отсюда человеческие законы. Но Бог стремится добраться до самой сути дела. Если бы люди смогли осознать, что не они сами дают себе все необходимое для жизни, а Бог дает им, и подчинили свою жизнь Ему, тогда этика перешла бы на новый уровень.

Некоторые из этих заповедей заслуживают дополнительного комментария. Судя по современным переводам, «не убий» слишком обобщенно передает смысл еврейского оригинала шестой заповеди. В нем использовано слово harag, которое обозначает не убийство вообще, а преднамеренное убийство одного человека другим. Таким образом, некорректно на основе этого стиха строить аргументацию против войны или смертной казни. Они действительно могут осуждаться на библейской основе, однако роль данного стиха здесь не более чем третьестепенная.

Существенно, что все сексуальные грехи, осуждаемые в Библии, суммированы в заповеди, осуждающей прелюбодейство. Из этого факта надлежит сделать весьма важные выводы. Самый ясный из них — тот, что человеческая сексуальность должна находить свое выражение исключительно в рамках гетеросексуальной моногамной связи. Именно по этой причине все остальные проявления человеческой сексуальности осуждаются в главах Лев. 18; 20 и в других местах. Не преуменьшая серьезности этих половых отклонений, мы понимаем, что самый серьезный сексуальный грех — это нарушение веры между супругами, нарушение завета.

Девятая заповедь продолжает тему этики взаимоотношений. Эта заповедь не ограничивается запретом говорить неправду, но указывает конкретно, что нельзя говорить ложь, порочащую другого человека. Поздравлять себя в связи с собственной правдивостью — означает не понять сути этой заповеди. Честность нужна не для человека самого по себе, а для блага других людей; чтобы они могли жить спокойно, зная, что мы дорожим их репутацией больше, чем собственной.

Десятая заповедь до некоторой степени является просто продолжением предыдущих четырех, касающихся любви к ближнему. Любить ближнего своего — означает не поддаваться греху зависти. Это значит радоваться благоденствию ближнего, зная, что наше собственное благоденствие находится в добрых руках Бога. В таком смысле десятая заповедь представляет собой кульминацию предшествующих четырех. В них говорилось только о том, чтобы не делать ближнему зла. В десятой же заповеди вопрос ставится глубже: избавиться от таких побуждений, которые могли бы нас к этому подтолкнуть. Соблюдать заповеди о том, чтобы не вредить нашему ближнему, мы сможем благодаря тому, что сначала подчиним все наши желания и устремления Богу завета.

Благодаря этому десятая заповедь занимает более важное место, нежели просто пятая в ряду заповедей о том, чтобы не причинять вреда ближнему. Пятикнижие, если не вся Библия, ясно указывает, что корнем всякого зла является попытка человека самому удовлетворять свои потребности. Начиная с главы Быт. 3, вопрос остается все тем же: допустим ли мы, чтобы о наших потребностях позаботился Бог, или не оставим попыток удовлетворить их собственными силами? С этого и начинается идолопоклонство; это стремление манипулировать божеством, чтобы удовлетворить тягу человека к власти, безопасности, роскоши и удовольствиям. Примечательно, что Павел в связи с этим приравнивает алчность к идолопоклонству (Еф. 5:5; см. также Ис. 57:13-17, где подразумевается та же самая связь).

Завет предназначен для того, чтобы просветить людей: существует только один Бог; Он не является частью этого мира; Он совершенно свят, праведен и верен, и именно Он удовлетворяет наши нужды, а не мы сами. Зная это, мы не должны считать других людей соперниками и врагами; напротив, мы должны ценить их личность, как это делает Бог. Но коль скоро мы со всем этим соглашаемся, а потом поддаемся греху алчности, поверив, что счастье — завладеть тем, чем на наших глазах владеет другой человек, значит, мы упустили самую суть Божьих наставлений и подвергаемся

жестокой опасности снова низвергнуться в ту бездну, из которой были подняты.

Джон Н. Осуолт

См. также: ИСХОД: БОГОСЛОВИЕ КНИГИ; ИЗРАИЛЬ.

Литература: W.Barclay, The Ten Commandments for Today, J. Davidman, Smoke on the Mountain; W. Harrelson, The Ten Commandments and Human Rights; G.von Rad, Old Testament Theology.