ЗАКОН

(LAW)

Природа библейского закона. Обычно словом закон переводится еврейский термин tora. Слово torn, употребленное в Ветхом Завете двести двадцать раз, означает, точнее говоря, «наставления». Для нас слово закон обычно подразумевает общественные правовые нормы, охраняемые государством. Однако в Ветхом Завете нередко встречаются такие нравственные наставления, которые вряд ли могли бы стать объектом государственного регулирования (например, Исх. 20:17; 23:4-5); в которых умалчивается о вмешательстве государства (Исх. 21:2-6); в которых правоохранителем указан Бог, а не государство (Исх. 22:21-27). Вдобавок, обозначение «закон» для некоторых ритуальных указаний выглядит неприемлемым.

Библейское гражданское право отличалось от «позитивного права» современной юриспруденции, которая старается регулировать правовые нормы с исчерпывающей детальностью. Библейские законы имеют недостаточно общий характер, чтобы считать их «кодексом», и служат лишь парадигматической иллюстрацией, примером (это не жесткие установления) справедливых решений, к которым может прибегнуть судья, формулируя их в соответствии с конкретными обстоятельствами. Например, в то время как за определенные преступления в качестве высшей меры наказания предусмотрена смертная казнь, судья, учитывая смягчающие вину обстоятельства, может на вполне законных основаниях сохранить преступнику жизнь. На это явно указывается в случае непредумышленного убийства (Исх. 21:12-14), а в других местах нечто подобное подразумевается. Так, хотя в Исх. 21:15 сказано: «Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти», абсурдно было бы применять это правило к рассерженному карапузу.

Многие библейские указания изложены в виде обобщенных принципов, без юридических тонкостей. Например, в субботу запрещено «работать», однако определения, что именно понимать под «работой», не приводится. Такая неоднозначность, допускавшая некоторую гибкость, в фарисейском иудаизме рассматривалась как недостаток. В попытках гарантировать, чтобы смысл заповедей никоим образом не нарушался, рабби разработали вторичные, очень жесткие, правила, следуя которым, человек теоретически мог рассчитывать, что никогда не нарушит и сами библейские заповеди. Это называлось «оградой закона». Такие внебиблейские правила (например, о субботнем пути), исчерпывающе изложены в Талмуде, однако эта обременительная «традиция» противоречит духу библейского закона (Мф. 15:3; 23:4).

Важным законом является lex talionis — «душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб» (Исх. 21:22-25; Лев. 24:19-20; Вт. 19:15-21), который иногда неправильно трактуют как узаконение варварского обычая личной мести и нанесения увечий. Напротив, это выражение того совершенно справедливого принципа, что законное наказание должно соответствовать преступлению, а также ограничение допускаемого возмездия. Виновный в утрате другим человеком глаза, в принципе, заслуживает того, чтобы самому лишиться глаза. Однако на практике виновный обычно удовлетворяет пострадавшую сторону с помощью выкупа, пропорционального тяжести увечья, вместо причинения ему talion в буквальном смысле. Отметим, что подобное «искупление» предусмотрено в Исх. 21:29-30, а «возмездие» в своем буквальном смысле отсутствует в Исх. 21:18-19 и в Исх. 21:26-27, где такого его употребления можно было бы ожидать. Возможность выкупа была, по-видимому, настолько доминирующим вариантом, что понадобилось специально запрещать ее (Чис. 35:31). Иисус, в согласии с Лев. 19:18, учит терпеливо переносить страдания, и не применять lex talionis для удовлетворения личной мстительности (Мф. 5:38-42).

Ветхозаветный корпус законов. Законы (традиционно их насчитывают шестьсот тринадцать) сконцентрированы в определенных местах Пятикнижия. Некоторые из них получили особые наименования.

Десять заповедей были даны на горе Синай (Исх. 20:1-17) и повторены в проповеди Моисея свыше сорока лет спустя (Вт. 5:6-21). Формулировки Декалога (традиционные «делай то-то, не делай того-то») являются аподиктическими, то есть безоговорочными; Бог как Царь диктует приказы Своим подданным. Эти десять заповедей составляют минимум нравственных и религиозных требований, предъявляемых к тем, кто состоит с Богом во взаимоотношениях завета.

Так называемая «книга завета» (Исх. 20:22 - 23:33, частично повторяется в Исх. 34:10-26) состоит из культовых, нравственно-этических и гражданских установлений. Большая часть гражданских установлений дана в казуистической формулировке клинописных кодексов: «Если произошло А (это protasis, условие), то юридическим последствием будет Б (это apodosis, следствие)».

Во Второзаконии установлений множество. В главах Вт. 5 - 11 выделены общие требования подчиняться Богу; в главах 12 - 15 даны конкретные указания для различных областей жизни (поклонение Богу, праздники, должностные лица теократического государства, убийство, военные дела, половая сфера и так далее). Структура Книги Второзаконие повторяет структуру договоров II тысячелетия до Р.Х., в которых законы соответствуют оговоренным в трактате (в завете) условиям. Тематические части в главах Вт. 12 - 15 в своем порядке следуют очередности десяти заповедей.

Культовые установления, касающиеся скинии, жертвоприношений, священников, ритуальной чистоты, праздников, этнической и религиозной святости (особенно в половой и социальной сфере; ср. Лев. 18 - 26, так называемые «Законы святости»), рассеяны по нескольким книгам, от Бытия до Чисел, а Левит почти полностью состоит из материалов такого рода. Кое-кто называет эти законы «Священническим кодексом», исходя из более чем спорного предположения, будто бы некогда они входили в отдельный сборник.

Кодексы библейские и клинописные. Ученые часто сравнивают библейские гражданские установления с современными им кодексами древнего Ближнего Востока, которые находят археологи. В число таких небиблейских кодексов входят Законы УрНамму из Ура (приблизительно 2112 — 2095 гг. до P. X.), Липит-Иштара из Иссина (около 1925 г. до Р.Х.), десять шумерских законов (около 1800 г. до P. X.) неизвестного происхождения, Законы Эшнунны (около 1800 г. до Р.Х.), Законы Хаммурапи (около 1750 г. до Р.Х.), Эдикт Аммисадуки (около 1650 г. до P. X.), Среднеассирийские законы (около 1100 г. до Р.Х.), Хеттские законы (не позднее 1200 г. до Р.Х.) и Нововавилонские законы (VII в. до Р.Х.).

По тематическому охвату и формулировкам библейские гражданские установления напоминают небиблейские кодексы. Например, нанесение беременной женщине побоев, приведших к выкидышу (случай сам по себе достаточно специфический), предусмотрено как в Хеттском кодексе, шумерских законах пар. 1-2, пар. 209-214 кодекса Хаммурапи, в Средне-Ассирийских законах пар. А21,51-52, так и в Исх. 21:22-25. Наблюдаются также параллели в законах о рабах и бодливом скоте, а в одном (но только одном) случае библейский закон совпадает с клинописным кодексом: кодекс Эшнунна пар. 53 и в Исх. 21:35. Этих параллелей недостаточно, чтобы считать библейские законы простым заимствованием из древних ближневосточных кодексов. С другой стороны, уж слишком тесно увязаны между собой эти параллели, чтобы объяснять их случайностью. Целесообразней будет заключить, что в Библии явно прослеживается осведомленность о небиблейских памятниках законодательства, а зачастую видна и склонность подбирать сходные юридические ситуации, для которых приводится нравоучительный комментарий. Коль скоро существующее в том или ином своде установление вполне справедливо, в Библии оно с готовностью принимается (например, Исх. 21:35). Таким образом, сравнение с клинописными текстами достаточно полезно; однако, как правило, разночтения тут более информативны, чем точки соприкосновения.

Эти разночтения запечатлели идеологические различия между Израилем и Месопотамией. Клинописные тексты носят по преимуществу светский характер, в то время как в Библии свободно сочетаются нравственные, общегражданские и культовые установления и гораздо чаще приводятся религиозные обоснования для полюбовного улаживания конфликтов. Хотя считается, что власть Хаммурапи была утверждена богом Шамашем, но Шамаш — не более чем хранитель безличностной вселенской истины, к которой прибег Хаммурапи для разработки своих законов, лишь косвенно связанных с божеством. А в Библии закон исходит непосредственно от Бога; Моисей здесь только посредник. Библейский закон предназначен для просвещения народа, «переплавки» национального характера и прославления Яхве в качестве справедливого законодателя; клинописные кодексы предназначались для прославления создавших их царей и были лишены просветительского значения, так как хранились в храмах, вне свободного доступа, в виде клинописных таблиц, которые могли читать лишь особо образованные люди.

Идеологические различия прослеживаются также в том, что библейские законы устанавливают ограничения на власть царя (Вт. 17:14-20), в то время как клинописные кодексы соответствуют неограниченной монархии. Библейские законы отличаются и тем, что они выше оценивают человеческую жизнь по сравнению с имуществом. Так, клинописные законы требуют до тридцатикратного возмещения нанесенного вором ущерба и казни вора в случае его неплатежеспособности (пар. 8,265 кодекса Хаммурапи; пар. 57-59,63,67,69 Хеттского кодекса); библейский закон ограничивает возмещение ущерба пятикратным размером и запрещает убивать вора (Исх. 22:1-4). Сходным образом, клинописные кодексы не проводят принципиального различия между случаями, когда вол забодает раба или другого вола, являющихся чужой собственностью (пар. 53-55 кодекса Эшнунна); в библейских установлениях эти два случая выделены в различные юридические положения (Исх. 21:28-31, 35-36), и такая структура подразумевает, что идеологический вред, причиненный человеку, классифицировался по совершенно иной категории, нежели вред, причиненный животному.

Клинописные кодексы сходятся с библейскими установлениями в осуждении убийства, прелюбодеяния и кровосмешения (пар. 1,129,157 кодекса Хаммурапи); однако библейский закон отличается тем, что относит многие религиозные грехи (так называемые «преступления без пострадавших») и преступления против семьи к деяниям, наказуемым смертной казнью.

«Закон» и «завет». Все библейские законы помещены в контекст завета Бога с Израилем. Взаимоотношения с Богом устанавливаются благодаря завету, а не благодаря соблюдению закона — как благодаря заключению трудового договора, а не выполнению определенной работы устанавливаются взаимоотношения найма. В Быт. 15 завет был установлен не по «закону», а по благодати Божьей и благодаря тому, что

Авраам поверил Богу (хотя позже он в каком-то смысле соблюдал «законы», Быт. 26:5). Так и Израиль — он тоже установил взаимоотношения с Богом не благодаря соблюдению «закона». Заповеди даются людям, которые уже «спасены» (Исх. 20:2 {синод, «вывел тебя... из дома рабства»}) благодаря взаимоотношениям завета, основанного на благой любви Бога и вопреки отсутствию у Израиля достоинств (Вт. 7:7-9; 9:4-6). «Законничество», которое превращает соблюдение закона в средство спасения, в учении Ветхого Завета не встречается.

Роль закона не в том, чтобы контролировать завет. Закон запрещает то, что способно разрушить взаимоотношения с Богом (например, поклонение иным богам). Закон указывает направления, по которым должна проявляться ответная любовь к Богу, и разъясняет, как собрать полный урожай с благословенной нивы взаимоотношений с Богом. С какой-то точки зрения, изложенные в завете обетования безусловны; однако, если иметь в виду отдельного человека, этих благословений можно лишиться из-за непослушания. Непослушание не может автоматически отменить завет, точно так же, как грубость мужа по отношению к жене, с которой он обещал быть нежным, не отменяет их брак. И все же непослушание вредит взаимоотношениям и может стать препятствием для получения благословений. В пустыне целое поколение израильтян из-за своего непослушания было лишено благословений завета (обетованной земли), однако завет продолжал оставаться в силе.

Закон при новом завете. Новозаветные высказывания о Ветхом Завете трудно привести к общему знаменателю. С одной стороны, некоторые утверждения Нового Завета свидетельствуют, что при новом завете весь закон в каком-то смысле утратил силу (Рим. 6:14 — «вы не под законом»; Рим. 10:4 — «конец закона — Христос»). Прямое применение культовых законов в Новом Завете явно отрицается. Законы о пище, об обрезании, о жертвоприношениях, о храме и о священстве подлежат замене (Мк. 7:19; 1 Кор. 7:19; Евр. 7:11-19, 28; 8:13; 10:1-9). Христос Плотию Своею упразднил заповеди и установления, разобщавшие евреев и неевреев (Еф. 2:15). Из этих утверждений диспенсационалисты выводят такое освобождение от обязательств: христиане не подчиняются Моисееву закону и даже десяти заповедям, а находятся под законом Христовым (Гал. 6:2; 1 Кор. 9:21).

С другой же стороны, закон не может быть полностью устаревшим, так как в Новом Завете подтверждается его действенность. «Все Писание... полезно» (2 Тим. 3:16-17), в том числе — ветхозаветный закон. Христос пришел не нарушить закон, но исполнить (Мф. 5:17-20). Закон есть воплощение истины, которая назидает (Рим. 2:18-19). Закон «духовен» и «свят», он указывает нам на грех, определяя его; поэтому Павел находит в нем удовольствие (Рим. 7:7-14, 22). Закон добр, если употреблять его законно (1 Тим. 1:8), и не противоречит обетованиям Божиим (Гал. 3:21). Верою закон не уничтожается, но христиане утверждают закон (Рим. 3:31), они исполняют его требования, живя по духу (Рим. 8:4) и в любви (Рим. 13:10). Когда Павел утверждает, что женщина должна быть в подчинении, «как и закон говорит» (1 Кор. 14:34), или приводит цитату из десяти заповедей (Рим. 13:9), когда Иаков упоминает закон любви (Иак. 2:8; цитата из Лев. 19:18) или осуждает лицеприятие, прелюбодеяние, убийство и злословие (Иак. 2:9, 11; 4:11), а Петр цитирует Книгу Левит «будьте святы, потому что Я свят» (1 Пет. 1:16, из Лев. 19:2), подразумевается, что закон, или по крайней мере часть его, остается действительным.

Один из аспектов проблемы заключается в том, что не все «законы» есть сущности одного порядка. Иисус называет суд, милость и веру «важнейшим в законе» (Мф. 23:23). На аналогичные различия указывали и пророки, утверждавшие, что культовые условности менее важны, чем благопристойное обращение с людьми, и что обрядность без покаяния ничего не значит. То, что всем обрядовым установлениям даже в Ветхом Завете придавалось второстепенное значение, подготовило путь для их упразднения во Христе.

Богословы завета традиционно выделяли в законе три категории: нравственные, гражданские и ритуальные установления. Нравственные законы (например, десять заповедей) основаны на неизменном характере Бога, им свойственна непреходящая обязательность. Гражданские законы (например, Исх. 21 - 23), хотя они и могут служить иллюстрацией к законам нравственным, исторически были ограничены пределами теократического государства Израиля и для церкви необязательны. Ритуальные законы (например, о жертвоприношениях) были даны в предвосхищение Христа и утратили свое значение после Его первого пришествия. Трудности при таком подходе возникают из-за того, что деление на «нравственные, гражданские и ритуальные» категории искусственно. Нередко имеет место смешение этих категорий: установление о ритуальной субботе среди «нравственных» законов (Исх. 20:8), ритуальные правила о пище среди законов «гражданских» (Исх. 21:28; 22:31), «нравственные» обоснования гражданских (Исх. 22:21, 26-27) и ритуальных законов (Исх. 20:26). При рубрикации законов как «нравственных», «гражданских» и «ритуальных» неизбежно прослеживается определенная субъективность.

Другой подход предлагает теономия, или христианский реконструкционизм. Теономисты стремятся к созданию теократического государства, в котором Моисеевы гражданские законы снова были бы действенны для современного общества. Однако такой подход недостаточно учитывает богословские и культурные изменения, внесенные новым заветом. Некоторые законы стали оторванными от жизни и не могли осуществляться в их буквальной трактовке уже в ветхозаветные времена. Правило юбилейного года, требующее возврата собственности первоначальному владельцу или его потомкам через каждые сорок девять лет, по всей видимости, никогда не имело силу закона, поскольку (среди прочих причин), когда Израиль контролировал территорию, никаких записей о первоначальных владельцах не существовало. Более того, хотя для общества земледельцев с родоплеменным строем правило юбилейного года имело практическое значение, оно уже заметно устарело ко времени урбанизации Израиля при монархии и, бесспорно, неприменимо в современном мобильном урбанистическом обществе. Некоторые законы предполагают наличие особых институтов, например, долгового рабства (Исх. 21:2-11), или существование специфических пород животных (Исх. 29:22 — курдючные бараны), или рассчитаны на климат Палестины (праздники отмечаются в конце сбора урожая, Лев. 23:33-39), из-за чего оказываются невыполнимыми в других культурах. Часть законов, как представляется, привязана к специфическому богословскому контексту Ветхого Завета. Смертная казнь за нарушения ритуала обосновывается особой святостью Израиля, живущего рядом со скинией Божьей. Из-за таких нарушений на народ может немедленно обрушиться Божий гнев. Однако Церковь — это не нация и не стан вокруг скинии.

Примеры толкования ветхозаветных законов в Писании показывают, что библейские священнописатели искали и находили в законах вечные религиозные и нравственные принципы, применимые даже тогда, когда из-за изменения исторической, культурной и богословской ситуации буквальное толкование было невозможным. Ездра применял закон, запрещавший брак с хананеями, которые исторически уже не существовали, в его расширенном смысле — как запрет на брак с чужеземцами нехананейского происхождения, потому что в той ситуации действовал тот же самый принцип (брак с чужеземцами ведет к религиозной ассимиляции), хотя буква закона об этом умалчивала (Езд. 9:1-2; ср. Вт. 7:1-5).

Новозаветные священнописатели тоже толковали закон расширенно, выявляли его принципы, дух закона. Из установления Вт. 25:4 («не заграждай рта волу, когда он молотит») Павел выводит, что труженик должен быть вознагражден за свой труд, и применяет этот принцип к труженикам Христовым (1 Кор. 9:9-14). В 1 Тим. 5:18 Павел снова цитирует Вт. 25:4, на этот раз — в параллели с поучением Иисуса (Мф. 10:10), как два одинаково авторитетных источника. Сходным образом, принцип установления истины по показаниям не менее двух или трех свидетелей (Вт. 19:15), изначально предназначавшийся лишь для судебных разбирательств, в расширенном смысле применяется для церковных совещаний (2 Кор. 13:1). А положение о том, что верующие не должны быть под одним ярмом с неверными, следует из закона, относящегося к пахотным животным (2 Кор. 6:14; ср. Вт. 22:10).

В 1 Кор. 5:1-5, 13 Павел, основываясь на Лев. 18:29, подтверждает, что кровосмешение, в Ветхом Завете караемое смертной казнью, безнравственно и заслуживает наказания. Члены церкви, занимающиеся кровосмешением, должны быть исключены из общины, чтобы не нарушить святую жизнь Церкви. Павел сохраняет нравственный принцип закона, однако с учетом изменившегося — в смысле искупления — состояния верующих не стремится применять изначально предусмотренную законом санкцию.

Закон и сегодняшние христиане. Моисеев закон сохраняет для христиан свою ценность по нескольким причинам.

Закон подготавливает грешников к Благой Вести. Никто не может достигнуть вечного спасения делами закона (Гал. 2:16), потому что никто не может исполнять закон безукоризненно (Рим. 3:23), а нарушение какой-нибудь одной части закона делает человека виновным во всем (Иак. 2:10; ср. Рим. 2:25; Гал. 3:10). Спасение же есть дар, приобретаемый через веру, а не от дел (Рим. 4:4-5; Еф. 2:8-10; Флп. 3:9). Тем не менее закон предназначался для того, чтобы вести нас к Христу (Гал. 3:24). Благодаря закону грешник осознает грех (Рим. 3:20; 7:7; 1 Ин. 3:4). Закон дает повод к непослушанию (Рим. 5:20; 7:13), тем самым делая каждого человека полностью ответственным перед Богом за нарушение Его нравственных требований (Рим. 3:19; 4:15; 5:13; 7:8-10). Таким образом, закон показывает грешникам, что для искупления их от осуждения законом они нуждаются в посреднике (Гал. 3:13). Следовательно, закон является существенной предпосылкой для подготовки грешника к принятию Благой Вести.

Закон как руководство для христианской жизни. Верующий, живущий по духу, соблюдает праведные требования закона (Рим. 8:3-4), следуя заповеди любви, которая есть исполнение закона (Рим. 13:8-10; Гал. 5:14; Мк. 12:31; ср. Лев. 19:18). Как свидетельствует толкование ветхозаветных законов в Новом Завете, нравственные аспекты закона продолжают определять, какое поведение будет для христиан правильным или неправильным. Ветхозаветный закон дополняет новозаветную нравственность, трактуя некоторые проблемы, не рассмотренные в Новом Завете напрямую. Божии заповеди были даны для жизни (Рим. 7:10), и связанные с законом обетования жизни сохраняют силу (Еф. 6:2-3; ср. Исх. 20:12).

Моисеев закон имеет ценность для юриспруденции. Закон, охраняемый государством, противодействует злым делам (1 Тим. 1:9-10). Библейские гражданские законы, хотя они и не полностью применимы при новом завете, по крайней мере, заставляют задуматься об улучшении современной юриспруденции. Библия трактует воровство и убийство как основания для судебного преследования со стороны жертвы (или родственников жертвы), а не со стороны государства, и требует выплаты денежного возмещения пострадавшим, а не тюремного заключения и взысканий в пользу государства. Можно поспорить, не лучше ли такая система, чем современная, в которой пострадавшие зачастую не получают ничего, а меры наказания малоэффективны для исправления и чрезвычайно дороги. Библейские установления о смертной казни дают пищу для размышлений о том, какие преступления и сегодня допустимо отнести к категории, где в качестве наказания возможна смертная казнь (например, умышленное убийство), а какие преступления никогда не следует относить к этой категории (например, преступления против собственности).

Закон типологически указывает на Христа. Закон типологически указывает на Христа во многих своих аспектах. В нравственных и гражданских установлениях отражается праведность Христа и Его Царства, а в обрядовых законах проявляется Его святость. Скиния служит прообразом присутствия Христа среди Его народа; жертвоприношения предвосхищают

смерть Иисуса на кресте. Священство служит прообразом священнических функций Иисуса. Вся система культа со скинией, жертвоприношениями и священниками предвосхищает единение с Христом через искупление. Предусмотренные законом наказания — это прообраз суда Христова; истребление хананеев — прообраз суда над адом. Заповеди относительно овладения обетованной землей предвосхищают будущее Царство Божие, небеса и благословение во Христе.

Джо М. Спринкл

См. также: ЗАПОВЕДЬ; ПОВЕЛЕНИЯ; УСТАНОВЛЕНИЯ; ТРЕБОВАНИЯ; УСТАВ; ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ; СУД.

Литература: G.Bahnsen, Theonomy in Christian Ethics; W.S.Barker and W.R.Godfrey, eds., Theonomy: A Reformed Critique, H.J.Boecker, Law and the Administration of Justice in the Old Testament and the Ancient Near East; U. Cassuto, A Commentary on the Book of Exodus; D. A. Dorsey, JETS 34/4 (Sept. 1991); 321-34; H.-H.Esser, NIDNTT 2:438-51; M.Greenberg, Yehezkel Ka ufmann Jubilee Volume, pp. 3-28; idem, Studies in Bible: 1986, pp. 3-28; idem, Religion and Law, pp. 101-12, 120-25; H. W. House and T. Ice, Dominion Theology: A Blessing or a Curse?; W.C. Kaiser, Jr., Toward Old Testament Ethics; idem, JETS 33/3 (Sept. 1990): 289 302; G.E.Mendenhall. Religion and Law. pp. 85-100; Dale Patrick, Old Testament Law; V. Poythress, The Shadow of Christ in the Law of Moses; R. J. Rushdooney, The Institutes of Biblical Law; R.Sonsino, Judaism 33 (1984): 202-9; J. Sprinkle, A Literary Approach to Biblical Law: Exodus 20:22 — 23:19.