СКИНИЯ
(TABERNACLE)
Сооружение, именуемое в Писании скинией, было центром для поклонения сынов Израилевых Яхве, начиная со времени сразу после Исхода и до тех пор, когда скиния была заменена храмом Соломона в 960 г. до Р.Х. Термин скиния иногда используется для указания на одну из составных частей комплекса: на шатрообразное сооружение, стоявшее посередине двора, отгороженного льняными {синод, «из крученого виссона», Исх. 27:9, 16} завесами. В иных случаях этот термин относится ко всему комплексу. Внутреннее сооружение состояло из обложенных золотом брусьев, соединенных вместе и поставленных стоймя. Они образовывали три стороны прямоугольника, а четвертую закрывала тяжелая завеса. Все вместе было укрыто несколькими слоями ткани и кожи. Здесь предполагалось особое присутствие Бога со Своим народом. Что более важно, скиния и связанная с ней система жертвоприношений понимаются в Библии как многозначительные символы истин, свидетельствующих о Боге и о возможности для человека вступить в общение с Ним. Первое упоминание скинии встречается в главе Исх. 25, где Моисей начинает получать указания по устройству этого сооружения. Эти указания продолжаются до главы Исх. 35. Затем, после отступления в три главы, описывающего историю с золотым тельцом и ее последствия, в главе Исх. 35 возобновляется повествование о скинии и сообщается, как она была построена. В этом рассказе приведенные в указаниях подробности повторяются почти слово в слово. Рассказ продолжается до конца главы Исх. 40, в которой книга приходит к своему кульминационному завершению, когда слава Божья наполняет скинию.
Значение скинии частично выявляется благодаря тому, какое место занимает эта группа материалов в книге Исхода. Книга состоит из трех разделов: это главы Исх. 1 - 15, повествование об освобождении из Египта, имеющее кульминацией пересечение Чермного моря; главы Исх. 16 - 24, повествование о странствии до Синая, имеющее своей кульминацией утверждение завета; и главы Исх. 25 - 40, рассказ об устроении скинии, имеющий кульминацией наполнение ее славой Божьей. Такая литературная композиция показывает, что основополагающей потребностью народа было прекращение не физического угнетения и не богословской непросвещенности, а отчуждения от Бога. Избавление от порабощения и от духовной тьмы было не самоцелью, а средством для достижения цели — общения с Богом. Таково значение выражения «скиния (или куща, евр. ohel) собрания». Впервые употребленное, очевидно, по отношению к временной куще, где Моисей встречался с Богом, когда еще не была достроена скиния (Исх. 33:7), это название удачно определяет назначение скинии. Это сооружение не только символизирует присутствие Бога среди Своего народа; оно также показывает, что этот грешный народ может войти туда и пребывать там, где присутствует святой Бог.
История с золотым тельцом, о которой повествуется в промежутке между указаниями о скинии и рассказом о ее создании, подчеркивает как значение, так и назначение скинии. Люди осознали, что нуждаются в Божьей защите и руководстве, особенно в связи с тем, что Моисей необъяснимо долго не возвращался с горы (Исх. 32:1). И они полагали, что их нужды не будут удовлетворены, если Бог не будет ощутимо присутствовать с ними. Вся трагедия этой истории заключается в том, что в тот самый момент, когда они требовали, чтобы Аарон пошел навстречу их нуждам, Бог давал Моисею указания, благодаря которым их нужды были бы удовлетворены гораздо более полно, чем можно было бы ожидать от каких бы то ни было усилий немощного Аарона.
Когда потребности человека удовлетворяются Богом, результат далеко превосходит все, что только доступно нашему человеческому воображению. Золотой телец никак не мог бы сравниться со скинией. Скиния блистала красотой замысла, цвета, материалов и формы. Она отличалась совершенством в организации пространственной и предметной среды. Она порождала ощущение постепенного перехода от несвященного к священному. Ей была присуща глубокая, но наглядная символика, пригодная для передачи многогранных истин самым различным людям.
Более того, у людей возникает совсем другое отношение, когда их потребности удовлетворяются Богом. В этом случае, вместо скудных приношений людей без их непосредственного соучастия (Исх. 32:3-4), каждый стремился внести свой вклад, будь то в виде материалов или искусной работы (Исх. 35:4-10). Люди делали это охотно и добровольно, без принуждения (Исх. 35:21 против Исх. 32:2). В этом случае работы выполняли те люди, которые были исполнены духом Божьим и обладали соответствующими дарами и искусствами, а не те, которые имели положение или производили нужное впечатление (Исх. 35:30 - 36:2). И в этом случае вместо дальнейшего отчуждения от Бога (Исх. 32:9) произошло раскрытие славы Божьей, Его присутствия среди людей (Исх. 40:35).
Итак, главы Исх. 32 - 34 являются неотъемлемой составной частью завершающего раздела книги, иллюстрируя через отрицание те истины, на которые главы Исх. 25 - 31 и Исх. 35 - 40 указывают в позитивной форме.
Кроме ощутимого свидетельства присутствия Бога, назначением скинии было также наглядное обучение тем богословским принципам, благодаря которым это присутствие стало возможным. Здесь необходимо проявлять осторожность, поскольку в Библии эта наглядная символика не получает полного разъяснения, и можно потратить слишком много сил на домыслы и спекуляции. Тем не менее основные моменты достаточно ясны. Белый цвет, особенно выделяющийся в виссоновых завесах двора, указывает на чистоту Бога и на необходимую чистоту жизни тех, среди кого Он будет пребывать. Голубой цвет говорит о трансцендентности Бога, пурпуровый — о Его царственности; червленый — о крови, которая должна быть пролита, чтобы святой Бог мог общаться с греховным человеком. Блики золота и серебра, которыми усыпано все сооружение, свидетельствуют о богатстве Божьего царства и его благословениях. Многочисленные покрывала над святилищем и над Святым-святых символизируют, вероятно, безопасность, окутывающую тех, кто живет с Богом.
Наиболее важная символика, бесспорно, связана с организацией пространственной и предметной среды. Уже само наличие двора указывает на обособленность Бога от грешников. Нам недоступно войти в местообитание Бога в нашем обычном состоянии. Эта обособленность подчеркнута и завесой при входе в святилище, и завесой, закрывающей Святое-святых. Наши благие намерения и добросовестные усилия никогда не смогут привести нас к Богу. Мы приходим тем путем, который указан Им, или не приходим вовсе.
Так как же возможно нам войти в это Присутствие, которое есть сама жизнь? Скиния указывает нам на путь к этому. Первое, с чем мы встречаемся — это жертвенник. Он самым наглядным образом демонстрирует нам ту истину, что «без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9:22). Но и сам жертвенник порождает новые вопросы: может ли телец или агнец или козел умереть вместо человека, который был создан лишь немного уступающим Самому Богу (Мих. 6:6-8)? Для ветхозаветных верующих ответ на эту загадку оставался во многих отношениях неясным. Тем не менее в Святое-святых нет иного пути, кроме жертвенника.
За алтарем находится умывальник. Он напоминает нам о чистоте Бога. «Чистота» подразумевает существенное свойство Бога, Который верен, справедлив, милосерд и истинен. Нечистота не дает приобщиться к этой сущности Бога, а тот, кто не приобщился к сущности Бога, не может обитать в Его ослепительном присутствии (Ис. 6:5). Итак, тем, кто входит в Его присутствие, необходимо омыться и сделаться чистыми (Пс. 50:9), и умывальник указывает как на необходимость, так и на возможность этого.
Внутри святилища внимание привлекают три предмета. Справа находится стол с двенадцатью хлебами предложения на нем. В языческих храмах считалось, что именно на этом месте восседает и ест бог. Но в израильской скинии предполагалось, что здесь Бог питает Свой народ (Пс. 22:5). Бог не нуждается в пище (Пс. 49:12-13), но Израиль голодает без Него (Пс. 106:9; Ис. 65:13). Слева стоит светильник, огонь на котором никогда не должен гаснуть. Он символизирует тот свет, которым Бог стал для Своего народа в темном мире греха (Пс. 26:1). Прямо перед вошедшим в дальнем конце помещения располагается жертвенник для курений. Здесь день и ночь возносятся курения, символизируя как святость места, так и молитвы верующих, которые подобно фимиаму могут вознестись к Богу в любое время (Пс. 140:2; Отк. 8:3-4). Итак, обстановка святилища свидетельствовала о благословениях, предназначенных для тех, кто живет в присутствии Бога: это свет, питание и приобщение.
Во всех языческих храмах самое сокровенное внутреннее помещение предназначалось для идола, зримого выражения языческой убежденности в том, что божество облачено в этот мир, и этот мир — плоть божества. В отличие от всех древних народов, евреи считали, что это неверно. Бог не есть часть этого мира, и Его не может представлять никакой природный объект. Так что же находилось во внутреннем помещении скинии? Там был ящик! Обычно мы называем этот предмет словом ковчег (ark в переводе короля Иакова 1611 г.), однако это просто архаическое название «ящика». Как ящик может выражать присутствие Бога? Разумеется, это был богато украшенный ящик, с крылатыми фигурами, возвышающимися над золотой крышкой. Но при всем при том это был всего лишь ящик.
Почему евреи использовали такую обыденную вещь, как ящик, для указания на присутствие всемогущего Бога? В аспекте ответа через отрицание, ящику просто невозможно было поклоняться как Богу. Это не человеческая фигура и не природный объект. Разумеется, в некоторых переводах Бог восседает «на» херувимах, но в еврейском тексте предлог «на» не использован. Фраза сформулирована вообще без предлога или с абстрактным оборотом «относительно» {ср. синод, в Исх. 25:22 «посреди», но в 1 Цар. 4:4 «на»} — очевидное стремление исключить даже возможность перепутать данный объект с реальностью. Если нужно выбрать предмет, который напоминал бы людям о реальном присутствии Бога и в то же время подчеркивал запрет на поклонение идолам, ящик является идеальным вариантом.
Но ковчег дает и ответ через утверждение. Он указывает на подлинную основу для взаимоотношений человека с Богом. Эти взаимоотношения отнюдь не основаны на ритуальных действиях — на магии — как то полагают идолопоклонники. Нет, основой здесь выступает завет, отношения взаимной преданности, при которых ответом на благодать является послушание, особенно послушание в сфере этики. Смирение, вера и послушание — это действующие принципы, а не магическая имитация. Вполне уместно, что все эти истины символизируются ковчегом, стоящим в Святом-святых. Жезл Аарона символизировал спасительную благодать Бога, как в отношении событий Исхода, так и в отношении избрания Богом священства в качестве Своих посредников; манна символизировала провиденциальную благодать Бога; а в скрижалях десяти заповедей были выражены требования для взаимоотношений завета. Ковчег указывает нам, что мы не можем манипулировать сущностью Бога; мы можем только помнить, что Он сделал для нас, и относиться к Нему и друг к другу соответственно.
Горькая истина заключается в том, что дух человеческий не способен соответствовать требованиям завета, как бы ни были чисты первоначальные намерения. Как евреи впервые нарушили свой завет с Богом, когда не прошло и шести недель, так каждый, кто только жил на свете, знает, что жизнь для Бога — это не вопрос благих намерений. Каждый, кто когда-либо стремился жить для Бога, обнаружил, что, сделав для этого все возможное, он остается все так же далек от нравственного совершенства Бога. Так что же делать? Завет был утвержден на самых серьезных клятвах. И вот осколки его попраны в присутствии Бога и вопиют о справедливости. Как Бог может быть и Правдой, и Любовью? Указанием на ответ служит крышка ковчега завета. Еврейское слово, обозначающее уничтожение последствий греха — kapar, «покрывать». Неслучайно, надо полагать, крышка ковчега обозначается родственным словом. Ведь эта крышка покрывает не только то, что находится в ящике; она также служит местом, где грехи, особенно ненамеренные, раз в год покрывались с помощью крови жертвенного животного, которою первосвященник кропил на крышку ковчега (Лев. 16:11-17). Попранный завет, взывающий к смерти тех, кто именем Бога клялся быть послушным или умереть, удовлетворяется путем смерти заместительной жертвы.
Но это возвращает нас к вопросу, порожденному великим жертвенником во внешнем дворе. Коль скоро основополагающий принцип еврейской веры, трансцендентность Бога, справедлив, коль скоро Бог недоступен для магических манипуляций через сотворенные сущности, то каков, в конечном счете, смысл жертвоприношения этого тельца или, если уж на то пошло, десяти тысяч тельцов? Эта дилемма выглядит неразрешимой. Праведность Бога не может быть удовлетворена магическими способами, но удовлетворена она должна быть. Бог не может просто оставить все, как есть. Это означало бы крах всех основ мира причин и следствий.
Такова эта дилемма, которая столь драматически разрешилась для людей первого столетия, внезапно осознавших, что означает сочетание Божественности Иисуса Христа, Его несправедливой смерти и воскресения в славе. Вот совершенное жертвоприношение! Вот на Кого указывала система жертвоприношений и скиния. Эта система и это сооружение сами по себе не имеют магической действенности. Они действенны в избавлении от греха, лишь постольку, поскольку указывают на Того, Кто сможет действительно умереть за всех. Если бы Бог смог умереть, а затем вернуться к жизни, эта смерть действительно оказалась бы заместительной жертвой за всех, кто когда-либо жил и грешил. Именно этой идеей увлечен священнописатель Послания к евреям, и ее он описывает в главе Евр. 9. Он осознает, что система жертвоприношений и скиния были просто символами некоей вечной реальности. Его манера выражаться может навести на мысль, что священнописатель считает земную скинию лишь подобием вечной небесной скинии. Однако принять подобную точку зрения — означает не уловить смысл текста. Священнописатель говорит, что земная скиния и приносимые в ней жертвы были образами вечной духовной истины: вседостаточности жертвы Христа для вечности. Скиния является символом этой истины, а не некоего иного материального объекта. Священнописатель, возможно, использует терминологию платоновской философии, однако библейская философия трансцендентности диаметрально противоположна утверждению Платона о нереальности этого мира. То, что священнописатель Послания к евреям знает это, с очевидностью проявляется в Евр. 9:25-26, где он указывает, что Христос не многократно приносится в жертву в некоей небесной реальности, а умер однажды за всех здесь, на земле, и в этом исполнилось то, для чего предназначалась скиния.
Джон Н. Осуолт
См. также: ААРОН; АЛТАРЬ; КОВЧЕГ ЗАВЕТА; ИСХОД; БОГОСЛОВИЕ КНИГИ; ЕВРЕЯМ: БОГОСЛОВИЕ ПОСЛАНИЯ; ИЗРАИЛЬ; МОИСЕЙ; ПРИНОШЕНИЯ И ЖЕРТВЫ; СВЯЩЕННИК; ХРАМ.
Литература: P. F. Kiene, The Tabernacle of Cod in the Wilderness of Sinai) M. Levine, The Tabernacle: Its Struc ture and Utensils, S.F.Olford, The Tabernacle: Camping with God S.Ridout, Lectures on the Tabernacle, A. B.Simpson, Christ in the Tabernacle.