ФИЛОСОФИЯ

(PHILOSOPHY) Ветхий Завет. Библейская философия — это не абстрактный монолог, а диалог с Богом. Библия никоим образом не старается доказать, что Бог существует, она начинается с предпосылки о существовании Бога (то есть с Быт. 1:1); философия же, напротив, занимается вопросами, касающимися природы мироздания и бытия, при этом не обязательно предполагая реальность Бога. Таким образом, философия может оказаться эффективным инструментом при правильном ее использовании в качестве средства анализа предбогословских вопросов, но не в качестве замены для откровения, уже доступного в вере через Божие Писание. Ограниченность человеческого разумения, особенно с учетом нравственного падения человечества, требует Божьей помощи при решении философских вопросов.

В религиозной структуре еврейского Писания проявляется простой, внеэзотерический подход к вопросам общности человека с Богом и его тождественности самому себе. Вера была необходимым условием для участия в завете, философские темы затрагиваются редко, хотя в Псалтири иногда обозначены достаточно глубокие проблемы, касающиеся жизни после смерти и рассматриваемые в аспекте теодицеи.

Новый Завет. Неудивительно, что Павел, «апостол для язычников», более философичен и больше занимается в особенности трудными вопросами философии, нежели какой-либо другой новозаветный священнописатель, если учитывать все те прагматические проблемы многобожия и атеизма, с которыми он сталкивался. В Библии слово философия встречается единственный раз — в Кол. 2:8. Проблема, которая беспокоит Павла, связана, возможно, с гностицизмом в некоей зачаточной форме. Одна из примечательных особенностей этого текста — идея о том, что философией можно «увлечь». Павел не является антиинтеллектуалом, о чем свидетельствует тот факт, что он цитирует греческих поэтов в Деян. 17:28; кроме того, в Деян. 17 он противопоставляет свое учение философии эпикурейцев и стоиков, из чего следует, что он был с ней знаком. Он даже соглашается с ней по мере возможности. Однако когда речь заходит об апокалиптических элементах, яснее становится та неполноценность этой философии, на которую и указывает Павел. Местоимение второго лица множественного числа в Кол. 2:8 подразумевает язычников (ср. Кол. 1:27). философская позиция более явно выражена в Кол. 2:16: «никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу». Законы о пище и соблюдение календарных дат не обязательны для новообращенных язычников. Соблюдение этих националистических требований приравнивается к обольщению «стихиями мира», то есть теми злыми духами, которые в изобилии наполняют вселенную. Верующие не обречены попадать под их бесовское влияние, так как Христос, «отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2:15).

Еще одним философским аспектом являются эзотерические спекуляции. Приводятся два примера: «служение Ангелов» и вторжение «в то, чего не видел». В Евр. 1 тоже рассматривается проблема служения Ангелов (Христа ошибочно считали Ангелом). В Послании к колоссянам Павел противопоставляет высокомерную, земную и спекулятивную философию той смиренной, трансцендентной и праведной философии, которая ведет свое происхождение от Бога.

Проблема недобросовестной философии из Кол. 2:8 состоит не просто в неприятии теории, претендующей на выявление правильного поведения, мышления, познания и мироустройства. Скорее, речь идет о необоснованных, спекулятивных построениях, посягающих на свободу других людей. Запреты «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрогивайся» в Кол. 2:21 свидетельствуют, что здесь имеет место не личностный, интроспективный анализ, обусловленный желанием исследователя выявить истину, а философия, требующая от других людей изменить их поведение. Это та разновидность умопостроений, которая предъявляет человеку культуральные, а не нравственные требования, и основывается на предпосылке об этническом и религиозном превосходстве. Подобные недостатки были характерны для гностицизма. Элитарность, которой пропитан гностицизм, по большей части обусловлена философским постулатом о превосходстве гностиков, обладающих тайным знанием.

Термин философ (буквально «любомудр») встречается в Деян. 17:18. Очевидно, что в момент первой проповеди христиан в Афинах, этом интеллектуальном центре античного мира, учение о единобожии было сочтено недомыслием. По иронии судьбы, в самой греческой философии очень многое было порождено предрассудками.

У истоков эпикурейской философии стоял Эпикур, умерший в 270 г. до Р.Х. Эпикурейцы не верили в загробную жизнь; поэтому человеку не следовало ни бояться смерти, ни верить в сверхъестественных существ. Высшего надзора над делами человеческими для эпикурейцев не существовало. То, что приносит наивысшее блаженство, и есть главная цель жизни. В отличие от стоиков, эпикурейцы отрицали судьбу — ввиду отсутствия высших принципов или существ, которые управляли бы предназначением человека. Тело понималось как неотъемлемый элемент человеческой природы. В конце концов, разойдясь с концепцией, предусмотренной Эпикуром, эта теория стала ассоциироваться с гедонистической практикой, поскольку не могла найти вечную точку отсчета для нравственного императива.

Стоическая философия была основана Зеноном около 300 г. до Р.Х. В отличие от эпикурейской философии, здесь человек достигает благополучного и мирного состояния через гармоничное слияние с природой (в которой постоянно идет процесс изменений) благодаря таким качествам, как храбрость, справедливость, самообладание и искушенный интеллект. Все люди имеют в себе некую божественную искру (то есть логос). Стоицизм тяготел к монизму, а то и к многобожию, из-за присущей ему веры в настолько имманентную божественность, что и сама природа становилась частью божественной искры.

Поэтому делами человеческими распоряжается провидение. Разновидность стоической философии, встречающаяся в Новом Завете, характеризуется налетом римского политеизма. Павел «возмутился духом», так как Афины были «полны идолов». Без сомнений, некоторым из этих идолов поклонялись стоики (но не эпикурейцы-атеисты).

Проповедь Павла направлена против философии стоиков и эпикурейцев. В отношении фатализма стоиков Павел указывает, что Бог, сотворивший мир, не обитает в идолах (Деян. 17:24). В опровержение многобожия стоиков, Бог дает всему сущему «жизнь и дыхание и все» (Деян. 17:25). Бог не настолько имманентен, чтобы быть частью самого творения.

В отличие от эпикурейцев Павел провозглашает, что Бог требует от всех людей покаяться (Деян. 17:30), «ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную» (Деян. 17:31). Воскресение Христа служит «удостоверением» того, что все воскреснут из мертвых и предстанут перед Богом (Деян. 17:31). Воскресение Христа, с соответствующей логической и философской аргументацией, которую Павел приводит в главе 1 Кор. 15, составляет резкий контраст с гедонистическим эпикурейством. Как и в Кол. 2, в Деян. 17 показано, что философия, превратно применяемая, может «увлечь» (например, в сети гедонизма эпикурейцев) и привести к подчинению «стихиям мира» (например, к идолопоклонству стоиков).

философия Павла в Деян. 17 логична, но она не язвительна. Павел применяет принцип, изложенный им в 1 Кор. 9:22: «для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых». Тот факт, что Павел цитирует греческого поэта (Деян. 17:28), может быть использован в поддержку мнения, что Павел не является антиинтеллектуалом; напротив, в споре с афинскими интеллектуалами он приводит обоснованное философское рассуждение.

Еще один пример восприимчивости Павла к иным культурам можно обнаружить в Деян. 19:9. В Ефесе Павел на протяжении двух лет проповедует в училище Тиранна. Вероятно, это училище было названо в честь некоего греческого философа. Еврейский апостол для язычников был, несомненно, искушен в греческой риторике и философии.

В Рим. 1:18-23 философская логика Павла выступает в качестве существенного «телеологического» довода, то есть в качестве свидетельства о существовании Бога, основанного на устройстве вселенной и ее назначении. Павел применяет философскую аргументацию для опровержения языческих суеверий.

Эрик У. Адаме

Литература: J.Guttmann, Philosophies of Judaism: The History of Jewish Philosophy from Biblical Times to Franz Rosenzweig; J.Hick, ed., Classical and Contemporary Readings in the Philosophy of Religion; C. S. Lewis, The Problem of Pain; G.Vesey, ed., The Philosophy in Christianity; H.A.Wolfson, The Philosophy of the Church Fathers.